Максим Петров "Художественные традиции эпохи и формирование индивидуального живописного стиля: Эль Греко"

Первые произведения

Традиция синайской иконописи и мастера "Критской школы"

В течение последних двадцати лет активно изучаются, реставрируются и открываются широкой публике ранее неизвестные (или считавшиеся спорными) произведения Эль Греко "критского" (середина 1560-х гг.), "венецианского" (1567-1570) и "римского" (1570-1577) периодов. Недавно (1) обнаруженные в Государственном Архиве Венеции греческим историком и филологом Николаосом (Никосом) Панагиотакесом тексты отдельных распоряжений, адресованных дожу Кандии его помощниками, командорами Светлейшего ордена, датируемые сентябрем 1563 – ноябрем 1568 гг., позволили установить некоторые факты биографии художника, остававшиеся "темным пятном" на протяжении более чем трех с половиной столетий (2) .

Почти все, что знали о жизни Эль Греко на Крите историки искусства до того момента, как Панагиотакес начал свои изыскания, сводилось к нескольким фразам, произнесенным самим художником в толедском суде весной 1582 г.: Доменико Теотокопули, родился в Кандии (нынешний Ираклион, столица острова), учился иконописи у монахов-"синаитов", по окончании обучения получил титул "мастера" и вскоре отправился в Венецию – продолжать учебу в мастерской Тициана, где испытал влияние итальянского маньеризма. Дальнейший отрезок биографии художника известен несколько лучше: благодаря сохранившимся заметкам и письмам римских друзей и покровителей: Алессандро Фарнезе, Джулио Кловио, Фульвио Орсини. Что касается последнего, испанского, периода жизни Эль Греко (1577-1614), то про него мы знаем более всего и подробнее всего. Дружба с Ортенсио Феликсом де Парависино, Гонгорой, Балтасаром Грасианом, Франсиско Пачеко, Кристобалем де Месой и другими интеллектуалами, жившими в Толедо или бывавшими в городе, сохранила для потомков то, что историографы трогательно именуют "свидетельствами современников", и их трепет, безусловно, можно понять. Кроме того, сын художника, Хорхе-Мануэль после смерти отца составил описание библиотеки, принадлежавшей "экстравагантному живописцу" (3): 26 книг на греческом языке, 103 на латыни и итальянском, из них 17 книг рассказов и 19 книг по архитектуре (4), что позволило также сделать определенные выводы (например, о том, что Эль Греко хорошо знал текст "Энеиды", к которому восходит знаменитый "Лаокоон" (1600-1610), читал десятикнижный трактат Витрувия, поэмы Гомера и т.д.).

Несмотря на сделанные в последние годы открытия, все еще остается загадкой, где именно на острове Крит родился Доменико. Жители Фоделе, небольшой деревни, расположенной в 25 километрах к западу от Ираклиона и в 3,5 километрах от северного побережья острова, уверены, что Эль Греко - местный уроженец (5). В Фоделе сейчас работает маленький Музей Реплик произведений Эль Греко (к сожалению, там нет оригинальных работ, лишь постеры в лайтбоксах по стенам нескольких тесных комнат), на центральной деревенской площади установлен бюст художника, рядом с ним - памятная доска, привезенная в 1934 г. профессорами из испанского Университета Вальядолида, а вокруг деревни высятся живописные горы, у подножия которых, в ущелье речушки Пандомандри, больше напоминающей ручей, раскинулись шикарные апельсиновые сады. И, конечно, византийская церковь Пресвятой Богородицы, построенная в XI или XII вв., с фресками, появившимися, как уверяют местные гиды, несколько позже - в тринадцатом столетии и (возможно) "вдохновлявшими" Эль Греко.

Не знаю, действительно ли Фоделе является родиной Доменико, но в любом случае, подростком он оказался в Кандии с ее гаванью, кафедральным собором Св. Тита, чудотворной иконой Богоматери Месопантитиссы и множеством монастырей. Как уверяет (опираясь на соответствующие документы) Панагиотакес, в это время в столице острова вполне мирно сосуществовали православные христиане и католики, периодически сослужа друг другу в храмах по различным поводам.

Крит стал венецианской колонией в 1212 году, после IV Крестового похода, во время которого западные рыцари захватили и разграбили Константинополь. Правление династии Ангелов завершилось, бывшие владения императоров участники похода разделили между собой.

Остров был выгоден венецианцам как точка пересечения торговых и военных путей в Средиземном море. Венецианские корабли пополняли там запасы пресной воды и пищи, греки часто нанимались на галеасы гребцами и матросами. Оттеснив в начале XIII века местных аристократов, потомков двенадцати знатных византийских семей, в горы, новая администрация фактически контролировала только побережье – крупные города: Кандию, Ретимно, Кидонию (современная Ханья). Периодически вспыхивавшие против венецианцев восстания заканчивались по-разному. Однако несмотря ни на что в середине XV столетия кандийским дожам пришлось пойти на некоторые уступки местному населению: в море появилась новая угроза – турецкий флот и североафриканские пираты, часто действовавшие заодно и тревожившие европейских правителей своими жестокими вылазками. В критских портах началось строительство крепостей; кроме того греки активно воспользовались негласным разрешением властей пиратствовать "в ответ" - захватывать недалеко от побережья острова небольшие суда (существует версия, что официальное жалованье, как пират, получал от дожа родной брат Доменико – Мануссо Теотокопули).

В XVI столетии греки и венецианцы продолжали интенсивно выяснять отношения, что не мешало метрополии интересоваться греческим языком, историей и культурой в рамках общеитальянского интереса к Античности. В 1499 году в Венеции была напечатана первая книга на греческом языке, ученые с острова регулярно перебирались в город Св. Марка преподавать и продолжать занятия различными науками (Мануил Хрисолор, Герасимус Влакос, Маркос Мусурос, Николаос Луканис, Георгий Трапезундский). В 1520-е гг. наплыв греческих интеллектуалов в Венецию оказался столь велик, что городе была основана колония, в которой во времена Эль Греко проживало около 4000 человек. Там же был построен православный храм Св. Георгия (Сан Джорджио деи Гречи), действующий до сих пор (6).

Современные критские историки (7) предполагают, что после очередного восстания, случившегося на острове в 1526-28 гг., Теотокопули-старший, спасаясь от преследования, перебрался с запада Крита (из района Кидонии) поближе к Кандии (или в саму столицу), занявшись торговлей (по другой версии – ремеслом или ростовщичеством). В 1541 году на свет появился Доменико. А в 1555-м монахами-выходцами с горы Синай в центре Кандии было основано подворье монастыря великомученицы Екатерины (Agia Aikaterini Sinaiton). Одновременно там же была создана иконописная мастерская, продолжавшая не просто традиции классической византийской иконописи (8), но ее "синайского" извода.

Таким образом, Синай становится принципиально важен для критских мастеров в качестве ieros topos; хотя можно без преувеличения сказать, что значение этой святыни признавал весь христианский мир: согласно Библии, на одной из вершин Синая Моисей разговаривал с Господом, представшим ему в виде Неопалимой купины, там же пророк получил скрижали с десятью заповедями, а затем постился сорок дней и сорок ночей, вымаливая прощение для своего народа, впавшего в грех идолопоклонства. Через несколько столетий, уже в эпоху после Рождества Христова, на соседней вершине были обретены мощи Святой Екатерины, одной из самых чтимых греческих святых. С VI по XVI вв. в монастыре было собрано огромное живописное наследие, оказавшее прямое влияние на многих кандийских изографов: композиционные решения, сюжеты и темы для своих произведений они выбирали, зачастую ориентируясь на образцы синайской иконописи, причем иконография святой горы становится популярной среди критских мастеров второй половины XVI – начала XVII столетий. Интересно, что Синай изображали и как самостоятельный пейзаж с узнаваемыми символами-миниатюрками, и в качестве фона на иконах, посвященных мученичеству Св. Екатерины.

Образ Синая, знаменующий духовное "восхождение", присутствует и в знаменитой "Лествице райской" – состоящем из 30 ступеней-"слов" тексте, написанном в VI в. Иконография "Лествицы" отражает устремление подвижников и иноков к небу, к Христу и повествует о трудностях этого пути: тех, кто имел неосторожность обернуться назад, усомниться, поддаться колебаниям, автор (игумен синайского монастыря Иоанн "Лествичник") сравнивает с женой библейского Лота. Для православного христианства значение этого текста огромно. Он неоднократно переводился на различные языки и вызывал появление толкований. Популярность "Лествицы" повлияла на православную иконографию в целом: знаменитые изображения гор, поднимающихся вверх своеобразными схематичными "уступами" (на Руси их называли "лещадками"), появились после того, как сюжет "Лествицы" получил развитие в византийской иконографии эпохи Комнинов (XI-XII вв.). Критские мастера неоднократно писали иконы с изображением "Лествицы": в частности, в XVI столетии – соответствующие работы сохранились на Афоне и в Метеорах. Прототипом этих икон можно считать ту, которая находится на Синае и датируется XI веком (по мнению некоторых исследователей, она была создана константинопольскими мастерами специально для монастыря).

После 1453 г. центры византийской иконописи переместились на Крит, Кипр и Афон. В течение XV-XVII столетий, согласно некоторым данным, непосредственно на Крите жили и работали около 240 художников, чьи имена сохранились (Андреас Павиас, Ангелос Акотантос, Андреас Рицос, Ангелос Бизонакос, Феофан Стрелицзас Вафас, прославившийся как Феофан Критский, Эммануил Цанес и другие, образовавшие т.н. "критскую школу"); из наиболее известных современников Эль Греко, помимо упомянутого Михаила Дамаскиноса, можно назвать Георгиоса Клонцзаса и Фому Вафаса. Их судьбы во многом схожи с судьбой Доменико: будучи учениками иконописной школы при Синайском подворье, они затем стажировались в Венеции, а потом либо вернулись обратно на Крит (как, например, Дамаскинос), либо отправились дальше, на другие острова Средиземного моря - расписывать храмы и создавать иконы (9).

В своей книге "Эль Греко: критские годы" Панагиотакес называет следующие цифры. На 20 тысяч жителей Кандии в середине XVI столетия приходилось в среднем всего около 300 известных и безымянных иконописцев (1 мастер на 166 прочих жителей), работавших как в "греческой" (т.е. канонической православной), так и "латинской" манере – с учетом пожеланий итальянских заказчиков. И те, и другие входили в Гильдию изографов, покровителем которой традиционно считался Святой Лука (изображения этого апостола у Эль Греко встречаются неоднократно – по меньшей мере, трижды). Документы из венецианских архивов сообщают, что уже в сентябре 1563 года Доменико был титулованным изографом, maestro Domenego Theotokopuli. Таким образом, он обучался у братьев-"синаитов" максимум 8 лет (если предположить, что начал он обучение сразу после основания школы в 1555 году). После чего стал членом Гильдии и достиг явных высот в своем деле. Панагиотакес приводит следующий интересный факт: если обычный мастер получал за икону от 1 до 8 золотых дукатов (цехинов), то Доменико удалось продать в конце 1566 года свою работу "Оплакивание с ангелами" за 70 золотых дукатов – огромную сумму, очевидно, как раз и позволившую ему весной следующего года отправиться в Венецию с намерением поступить в ученики к Тициану – но отнюдь не в качестве юного и неопытного подмастерья-провинциала, а вполне уважаемого и самого высокооплачиваемого художника острова Крит (10).

Обучение в кандийской школе включало в себя, помимо занятий иконописью, курсы классического греческого, теологии, философии и риторики. Предполагалось, что завершив учебу, юноша покидает школьные стены разносторонне образованным и готовым к занятию административной должности или же будет углубленно заниматься науками далее. К сожалению, сохранилось немного источников, повествующих о том, как происходило обучение мастерству иконописца в Средние века и эпоху Возрождения. Самым обстоятельным сводом традиционных правил и указаний можно считать "Ерминию, или Наставление в живописном искусстве", написанную несколько столетий спустя, в первой трети XVIII в. афонским изографом Дионисием Фурнографиотом и подробно рассказывающую обо всех особенностях ремесла. Во введении автор "Ерминии" советует каждому новичку прежде всего искать опытного учителя, сведущего в искусстве, и кроме того изучать существующие образцы, после чего можно постепенно начинать делать "снимки" (т.е. копии) с иконописных изображений. Почти не приходится сомневаться, что таким же образом учили и Доменико Теотокопули: первое время он тоже скорее всего копировал иконы, часть из которых, вероятно, принадлежала к спискам знаменитых произведений, привезенным в Кандию монахами-изографами с Синая.

Коллекция икон Синайского монастыря – самоценная, исчерпывающая духовно-художественная энциклопедия, отражающая основные этапы развития иконописи на православном Востоке. Она включает древнейшие иконы, выполненные в технике энкаустики в VI-VIII вв. (впоследствии принятые за канонические изображения Христа Пантократора, Богородицы с Младенцем, Св. Петра, сцен Распятия и Вознесения); темперную живопись IX-XII столетий, иконы "переходного периода" (XIII век), в которых прослеживаются три источника влияния: южно-итальянский, французский и венецианский, созданные изографами из соответствующих европейских регионов, обучавшимися в монастыре и работавшими над заказами донаторов; эти заказы появляются после знакомства крестоносцев с византийской культурой во время Четвертого Крестового похода; наконец, иконы ближайшего к рубежу появления "критской" школы периода XIV - XV столетий - в них также ощущается западное влияние (11).

Реставрация иконописного наследия представителей "критской" школы позволила отнести к самым ранним работам Доменико Теотокопули три иконы, созданные им в Кандии до 1567 г.: "Св. Лука, пишущий Богородицу с Младенцем", названное "Оплакивание с ангелами" (обе ныне хранятся в афинском музее Бенаки), а также "Успение Богородицы" (найдена в 1983 г. в храме на о. Сирос), в точности соответствующее классическим православным канонам (12). По существовавшему обычаю, художник подписал их следующим образом: χεíρ Δομηνíκον (т.е. "рука Доменико"), либо Δομηνíκος ó δεíξας ("Доменико делал"). Традиция указывать "руку" конкретного мастера появляется на Крите в XV в. – вероятно, это одно из новшеств, возникших по причине усиливающегося западного, прежде всего венецианского, влияния (13). Некоторые исследователи также относят к "критскому" периоду творчества Эль Греко его "Поклонение волхвов" (14), одну из первых работ, в которых художник отходит от традиционных иконографических схем и, полностью оставаясь в рамках евангельской сюжетики, обращается к экспериментам в западноевропейской, "светской" манере. Таково большинство (если не абсолютное - по крайней мере, из найденных) работ Эль Греко, написанных в Венеции.

Если "Успение" и "Св. Лука" были воспроизведены художником в полном соответствии с традициями (аналогичная икона с изображением апостола, пишущего Богородицу, есть и у Дамаскиноса; создана она примерно в те же годы, что и икона Эль Греко (15)), то "Оплакивание" определенным образом знаменует переход - от канонического жанра "эпитафии", широко распространенного в иконописи, в том числе в работах мастеров "критской школы", к его западному "варианту".

Впрочем, название иконы остается неточным. На небольшого размера доске Эль Греко изображает наполовину обернутую белой плащаницей фигуру Христа, поддерживаемого тремя ангелами. Скорее всего, это момент, описанный в некоторых апокрифических текстах, например, в "Евангелии от Петра", когда Иисус, умирая на кресте, сразу "возносится" на небо. В пространстве иконы нет других персонажей, обычно - наряду с ангелами - присутствующих в сценах epitaphia threnos: Богородицы, Марии Магдалины, Марии Клеоповой, Иосифа Аримафейского, Никодима, Иоанна Богослова. У Эль Греко – даны только изображения ангелов, восходящие к итальянской ренессансной манере. Его икона напоминает "Христа, поддерживаемого двумя ангелами" Дж. Беллини (после 1475 г.), с той лишь разницей, что у венецианского художника ангелов на одного меньше. Видел ли Доменико репродукцию картины Беллини – вопрос открытый; впрочем, ее мог видеть донатор, заказавший критянину произведение с похожим сюжетом.

Значимой для Эль Греко была и "синайская" тема, хотя ни одного изображения Святой горы, относящегося к "критскому" периоду биографии художника, не сохранилось. Но в последующие годы, уже будучи в Риме, вращаясь в кругу Фарнезе и Кловио, он неоднократно возвращался к образу Синая (16). Средник оборота т.н. "Моденского триптиха" (1570-76), автором которого, как было недавно доказано, также является Эль Греко, повторяет изображение горы Синай в точном соответствии с распространенным в эпоху иконографическим типом. Сравнив икону неизвестного критского мастера начала XVII столетия, еще одну - середины XVIII в., работу Г. Клонцзаса (ок. 1600 г.) и центральную часть "Моденского триптиха", мы увидим, что они, по сути, идентичны: незначительные вариации у Эль Греко, очевидно, связаны с тем, что, рисуя Синай, художник стремился избежать перегруженности символикой, придав своему произведению более "пейзажный" облик.

Традиционная иконография Священной горы включает три вершины, слева находится самая низкая из них, Сафсафа (обычно она пуста – как на заднем плане "Неопалимой купины" Дамаскиноса (примерно 1560/70-е гг.); реже ее вершина заканчивается водруженным крестом), в центре располагается более высокая гора Моисея, на которой помещается изображение коленопреклоненного пророка, принимающего из облака (либо из рук Господа) скрижали, справа, на самой высокой вершине, пишутся ангелы, бережно поддерживающие мощи Святой Екатерины. У подножия гор, на переднем плане, располагается монастырь, деревья, тропинки, отдельные стоящие группы строений и фигуры монахов, приветствующих друг друга или встречающих паломников – пеших и на верблюдах. Иногда на вершину гор Моисея и Екатерины мастера "прокладывают" лестницы, по которым взбираются иноки. Также в пространство иконы обычно вводятся изображения солнца (восходящего в левой части иконы, примерно над монастырем) и месяца (у правого края, возле подножия горы Св. Екатерины). Однако у Эль Греко они отсутствуют.

Отличительная особенность иконографии Синая – ярко-золотое небо, на фоне которого отчетливо выделяются все три вершины. В "Видении…" Эль Греко, все пространство неба также заполняют густые коричнево-золотистые облака, подсвечиваемые солнечными лучами, падающими как будто снаружи, извне, придавая его более светскому, по сравнению с каноническими образцами, пейзажу определенную фантастичность и даже загадочность.

Ко многим иконописным приемам, - это уже доказано, и не раз повторялось различными исследователями его творчества, - художник прибегал после отъезда с острова: работая в Венеции и Риме и особенно часто в Испании. Непропорционально вытянутые фигуры ("человеческий рост, измеряющийся от чела до подошвы девятью лицами", - как учил Дионисий Фурнаграфиот), часто очень светлый, яркий, действительно золотистый фон, симультанное расположение нескольких хронологически последовательных эпизодов в ряде полотен (например, в "Мученичестве Св. Маврикия"), даже использование целых иконографических типов (элементы православного "Успения" в "Погребении графа Оргаса"), - все это вещи достаточно очевидные. Они говорят не только об уникальности Эль Греко как мастера, сумевшего соединить в своем творчестве две манеры письма: "греческую" и "латинскую"; это, как мне думается, некое свидетельство его постоянной ностальгии по критским годам, времени ученичества, собственным ранним произведениям, быть может, учителям, а также своего рода необходимость иногда напоминать самому себе об оставленном навсегда острове: недаром, Святой Павел, написанный в цикле "Апостоладос" (1600-1610) за несколько лет до смерти художника, держит в руках небольшой лист бумаги, на котором с трудом читается: "Титу, первому поставленному епископу Критской церкви". Этой фразой Эль Греко не просто намекает на свои корни – он напрямую отсылает нас к одной из ключевых страниц в истории Крита.

Согласно Деяниям и информации, содержащейся в Посланиях, Тит был одним из самых верных последователей Св. Павла, сопровождал его в путешествиях и почти полвека, до глубокой старости, проповедовал христианство на Крите. Его глава хранилась в кандийском кафедральном соборе до 1669 г., когда генерал-проведитор Франческо Морозини был вынужден оставить Крит под натиском турок, забрав из Кандии некоторые святыни. Мало сомнений, что живя в столице, Доменико посещал этот храм, находящийся всего в нескольких минутах ходьбы от подворья монастыря Святой Екатерины.

* * *

Неясным моментом биографии Эль Греко до сих пор остается вопрос, почему художник покинул Крит навсегда. Его коллеги по Гильдии Дамаскинос и Клонцзас, отправившиеся в Венецию примерно в те же годы, что и Доменико (в 1577-м оба получили заказ на роспись интерьера храма Сан Джорджио деи Гречи), по завершении контрактов возвратились на Крит. Возможно, Доменико стал "невозвращенцем" из-за какого-либо конфликта, в который отказался втянутым либо он сам, либо члены его семьи, и безопаснее всего для художника было находиться на расстоянии от родных краев. По сохранившимся документам мы знаем о нескольких подобных спорах, решавшихся в суде или посредством вмешательства венецианского наместника. Самое первое свидетельство (о нем упоминалось выше) датировано осенью 1563 г.:

<От имени> Дожа Кандии (в день 28.09.1563 г.):

Джорджи Абрамо, командор и рефери ордена светлейшего господина Герцога, следуя просьбам обратившихся к нему сира Мануссо и маэстро Доменего Теотокопули, предписывает Манеа Баллестре, командору, и Константину Баллестре, его сыну, и их женам под страхом наказания в 50 дукатов за словесное оскорбление и 100 дукатов или 6 месяцев тюрьмы за физическое для каждого из них ни в коем случае не осмеливаться ни им самим, ни сыновьям их, ни семьям их, ни какой-либо иной персоне чинить любые неудобства домам и семьям названных сира Мануссо и маэстро Доменего, наносить оскорбление домам их, иначе понесут они наказание, назначенное правосудием в случае таковых бесчестных поступков" (17).

Следующая тяжба художника - с неким Лукой Миани - относится к ноябрю 1566 г. Официальное решение суда по этому поводу было составлено на латыни и выглядит следующим образом:

Die 5 suprascripti Novembris 1566.

Vertentibus quibus litibus et differentiis inter magnificum dominum Lucham Miani ab una parte et ser Dominicum Theotocopullo ex altera, quas lites volentes, prout dictae partes asseruerunt, a se removere et arbitrio comunium arbitrorum concordare, iccirco compromittentes se compromisserunt ac de alto et basso compromissum fecerunt in spectabiles dominos Antonium Vergici et Alegrum de Alegris de Cydonia tomquam in eorum judices arbitros, arbitratores et amicabiles compositors, dantes eis libertatem de jure et de facto more veneto et in appellabiliter ad videndum, judicandum, concordandum, condemnandum, abssolvendum et sententiondum tam ipsis partibus presentibus quam absentibus, citatis et non citatis et tam juris ordine servato quam non servato, non obstantibus aliquibus feriis, omnes lites, questiones et differentias inter ipsas partes ut supra vertentes, dantes eis terminim dierum trium proxime venturorum et, si dicti domini judices non fuerint forssan concordes, possint elligere unum alium pro tertio judice et eorum collega quem eis videbitur promittentes dictae partes stare, parere et obedire omni laudo, arbitrio et difinitivo judicio quod per dictos dominos judices sen maiorem partem eorum actum, dictum, giuratum, concordatum, absolutum et sententiatum in premissis fuerit, sub obligatione omnium bonorum suorum et coetera. Testes.

В 5-й день вышеозначенного Ноября 1566 года.

По причине возникших споров и разногласий между благородным господином Лукой Миани, с одной стороны, и сиром Доменико Теотокопули, с другой, обе стороны <обратились в суд и>, согласно их уверениям, не отказываются подчиниться судебному решению и разрешить все споры в большом и малом и доверяют высокородным господам Антониусу Вергикусу и Алегрису де Алегрис из Кидонии быть их судебными представителями де-юре и де-факто, свидетельствовать и представлять стороны в соответствии с венецианскими законами, апеллировать к свидетелям, судьям, принимающим решения, выносящим приговоры, освобождающим и обладающим правом высказывать свое мнение в отношении обеих сторон – присутствуют те или отсутствуют, доказывают или нет, служат закону или не служат, не препятствуя делать это; в течение трех ближайших дней они обязаны разрешить все споры, вопросы и разногласия между сторонами, включая самые серьезные, и, если названные господа судьи <затем> не придут к соглашению, должно им явиться в иное место, в третейский суд, изложить его членам это дело и там разрешить всё достойно, рассудительно и способствовать вынесению окончательного решения, с помощью названных судей и их документов, слов, свидетельств и окончательно разрешить дело и вынести приговор. По поручительству всех благородных господ названных домов и прочих. Заверено (лат).

Последнее документированное разбирательство, в которое так или иначе оказалась вовлеченной семья Теотокопули, состоялось в июле 1567 г. Теперь уже командору Манеа Баллестре пришлось выступить судьей в споре между Мануссо Теотокопули и другими членами Гильдии живописцев - Маркосом Астросом и Георгиосом Хортатзисом, с одной стороны, и il guardiano ("хранителем", т.е. главой) Гильдии Иоаннисом Склавосом, с другой. По всей видимости, рядовые живописцы были недовольны тем, как Склавос управлял цехом, и предприняли попытку сместить последнего с должности. Однако Баллестра потребовал от художников отказаться от претензий. Впрочем, от Склавоса командор потребовал того же, подтвердив в итоге законность исполнения им обязанностей главы Гильдии.

Примечательно, что имя Доменико в этом официальном распоряжении не названо – по всей видимости, его уже не было на острове: весной того же года, как только возобновилась интенсивная навигация, а это обычно происходило в начале апреля, он отплыл в Венецию.

©М.А. Петров