"Эсполио", или "Снятие одежд с Христа" (1577-1579)
Образ Христа
Обращенное к небу светлое лицо Христа рисуется на фоне сумрачной толпы. Низменный пласт еще рельефнее оттеняет высшее духовное напряжение его образа. Своего рода психологическая кульминация картины заключена в контрастном сопоставлении головы Христа и расположенных почти симметрично слева и справа голов двух разбойников. Изображение Христа в "Эсиолио" — самое возвышенное, искреннее и выразительное в творчестве Эль Греко. В дальнейшем он неоднократно будет обращаться к образу Христа в алтарных картинах, в серии апостолов, будет писать его лик на плате святой Вероники, изображать в терновом венце с возведенными к небу и полными слез очами. Что бы ни говорили исследователи об этих изображениях, находя в них особое мистическое озарение, они почти все неудачны.
Здесь можно лишний раз убедиться, насколько создание идеального образа в духе классической традиции было чуждо Эль Греко. Чаще всего его персонажи некрасивы, в них нарушена гармония и симметрия черт; идеал живописца — это идеал неправильного: узкие, сходящиеся углом очертания лиц, непомерно большие, асимметричные, разные глаза, у хрупких бесплотных женщин — крошечные рты, у мужчин — удлиненный черен, огромный лоб, резкие черты, а дети, лишенные обаяния своего возраста,— нередко маленькие уродцы. Тем не менее образам Эль Греко присуща высокая мера духовной красоты, и порой их странная привлекательность достигает редкой волнующей силы.
В изображении Христа художник, несомненно, теснее всего был связан канонами идеального. Он избегал здесь искажения форм и пропорций, стремился в большей мере сохранить пластическую телесность и анатомическую правильность — не случайно в толедском госпитале Сан Хуан де Афуэра можно увидеть созданную Эль Греко вполне традиционную статую обнаженного Христа, которая предназначалась для pasos — религиозных уличных процессий.
Но выразительность Христа в "Эсполио" объясняется тем, что в значительной мере это еще венецианский образ, возвышенный и вместе с тем глубоко человечный. В трактовке художника Христос — атлет с широкой грудью, мощной шеей, крупными руками. Его лицо, блестящий взор, взывающий к небесному милосердию, одухотворены искренним и горячим чувством. Однако образ Христа лишен героической подосновы, которая сохранялась еще в искусстве позднего Возрождения, его удел, как и всех героев Эль Греко,— покорность высшей божественной силе.
Справа и слева от фигуры Христа изображены военачальник в блестящих доспехах и солдат, который должен сорвать царскую багряницу. Взаимосвязь этих трех образов в центральной части картины — одна из наиболее сложных по своему духовному выражению. Если в контрастном сопоставлении головы Христа и двух разбойников звучит тема мученической смерти, преломленная в многоплановых и, но существу, несопоставимых аспектах — духовного совершенства и низменной слабости, искупительного подвига и караемого правосудием преступления, мистического и приземленно-реального, всеобъемлющего и частного,— то здесь на первый план выступает тема подчинения судьбе, предопределению, долгу, закону, обстоятельствам.
В изображении военачальника и солдата нет ничего устрашающего. Даже солдат с мускулистыми цепкими руками,— своего рода деловитый и пассивный исполнитель чужой воли. Совсем необычно трактован военачальник, отмеченный неожиданными здесь чертами почти портретной достоверности. Возможно, его грубый и прозаический облик должен олицетворять жесткую и непреложную силу закона, но лицо рыцаря печально безучастно, его глаза окутаны глубокой тенью, и взор его словно обращен в свой собственный внутренний мир.
По контрасту с этими фигурами Христос в пламенеющей одежде — само воплощение страстного порыва. Но судьба его заранее предопределена, и типичное для Эль Греко чувство обреченности, может быть, впервые с такой художественной силой входит в его искусство.